Слава Сэ.

Судя по ночным стонам из раскрытых окон, дачников мучают мигрени и артрит. К утру боли стихают, спасибо целебным свойствам свежего воздуха. Всё-таки дача – лучший способ поправить здоровье, убитое на строительстве дачи.

Но однажды парадигма изменилась. В пять утра, распугав соловьёв и лягушек, вдруг запел Григорий Лепс. В следющую ночь он обернулся группой Би-2, потом певицей Нюшей. После Нюши - Филя, Хрюша, настоящий скотный двор. Дачники слушали как очередной ансамбль ломится по деревне, паркуется, хлопает дверцами, потом цокает к калитке. В нашем доме поселился откровенный идиот. Возвращается под утро, непременно с музыкой. На заднем сиденьи его БМВ красные туфли. Каблук высокий. Я сразу понял – проститутка! Сняла дачу, чтобы ловить теплокровных мужчин среди их крыжовника и рыбалки. Расширяет ареал.

Даша говорит:
- Почему сразу проститутка? Старайся видеть хорошее.

Я сказал – это и есть хорошее. Но всё равно, пришлось сочинять других ночных существ с музыкой и каблуками. Неплохо придумался ночной бухгалтер-трансвестит. Всё сошлось, туфли, поздние возвращения. Ещё вариант - глуховатый человек-филин с женскими ногами. С ноткой фентези образ. Но честней было бы оставить проститутку. Мы обсудили все варианты и нашли компромисс: каждый останется при том мнении, которое определит Даша.
Хотелось повстречать этого бухгалтера. Однажды, услышав как он завёлся, я выскочил на балкон, но увидел только руль и под ним стройные бухгалтерские бёдра. Такой удачный угол зрения у нас с балкона.

Некий палеобиолог воссоздал динозавра по единственному зубу. Я же видел тридцать сантиметров ног от колена до юбки. По такому массиву данных легко дорисовать лицо, характер и важнейшие этапы биографии бухгалтера. Хорошо что она к нам переехала.
Букет хризантем выглядел бы нарочито, я заготовил элегантный пакет с мусором. Слушал шаги на лестнице, готовый выскочить и процитировать Борхеса. А потом спросить невзначай не текут ли трубы. И если да, то помощь рядом. Соседи должны делиться своими профессиональными навыками. А бухгалтер бы по глазам догадалась, как неумело заполнена моя декларация о доходах.
Мне стал нравиться Лепс. Он запел как-то из огромного мотоцикла, катящего по променаду. Другие отдыхающие оборачивались и морщились. Я единственный пожалел водителя. Наверняка, бедняга просто забыл как выключить магнитофон.

С точки зрения театра, дешёвые проститутки предпочтительней. В их анамнезе всегда найдётся бабушка, зарубившая дедушку, есть о чём поговорить Слушать такую женщину интересней чем раздевать. Но и дороговизна у протитуток - не только переплата за упаковку. В древней Греции, например, гетеры совмещали функции домашнего кинотеатра, кабаре и библиотеки. Они пели, плясали, анализировали войну с Персией, пересказывали Софокла в лицах. Массаж, яичница, занозу вытащить – что угодно. Сравните это с современными медиацентрами и скажите куда движется прогресс.

Лжи в этом бизнесе тоже хватает. Один сайт разместил фото Миранды Керр, выступающей под творческим псевдонимом Жоржетта. Дескать, приедет по звонку за триста евро. Врут ведь. Наверняка там запись за неделю.
Не знаю, как объяснить моё волнение. Представьте обратное: вы - женщина. А ваш сосед - миллионер с упругой попой, ироничный домосед, любитель путешествий, обожает готовить и пылесос отбирает с криком «Чур я! Чур я!». Если вам не пришло бы в голову нацарапать на его двери свой телефон, значит у вас нет сердца.

Так думал я до вчерашнего вечера. Но вчера приходит Даша, весёлая. Говорит, у нас ещё один дачник въехал. Финансовый аналитик. У него Мазерати Гибли и дом на Коста-дель-Соль, там сейчас жарко. Он будет жить в восьмой квартире, а осенью вернётся в Испанию. Приглашал в гости. Даша с аналитиком купались в море, разговорились, потом вместе шли домой.

Даша ужасно доверчивая. Не понимает, что соседи – это чужие, опасные люди. Среди них полно аферистов, жуликов, убийц и откровенных бухгалтеров. Некоторые не то что Борхеса, дядю Стёпу не читали. О чём с ними яичницу жарить? Встречу эту, из БМВ, скажу: - послушайте, Жоржетта, дуйте в восьмую квартиру, там мазератти, версаче, аликанте и другие кодовые слова. Уезжайте, нам из-за вас лягушек не слышно.

Чисто для себя, лучшее фото Жоржетты.

оседка

Дом как фаллический символ круче пистолета, шпаги и самого фаллоса. Он виден издалека, им удобно мериться. Каждый мужчина мечтает о большом и толстом доме. Снег, листопад, грызуны, тёща на всё лето, забор упал, до офиса два часа по пробкам – всё это пугает, пока живёшь в квартире. Но предложи мужчине сарай под Вологдой – получишь вместо друга крестьянина-психопата, ненавистника лифтов и мусоропроводов.
Через год лицом к лицу с природой друг измождён, нелюдим, жена сбежала, дети как-то по-особенному ненавидят природу. Приезжаешь навестить – он сидит в яме, говорит что ищет кабель, но кажется, могилу роет. Как же тут хорошо, говорит друг. И непонятно, имеет ли он ввиду эту яму или страну целиком. Единственный крошечный недостаток дома - постоянные гости. Как только сходит снег, они идут стадами, как сардины, как гунны, как гольфстрим. Их не останавливает отсутствие дров и мяса. Они всё везут с собой. Тарелки перебьют, газон вспашут, смородину вырвут и уедут. Не все, не сразу и ненадолго, но уедут.

Ещё минус, бомжи украли за лето три тачки, тазов без счёта и собаку Тузика. Пёс кусал домашних и жрал каждый раз как в последний, так что его не жалко. По некоторым признакам, похищение тазов он сам и организовал. Зимой полопались отопительные трубы. Семья до апреля играла в экспедицию Амундсена, потом всё текло и капало, как в фильмах Тарковского. Вода в кране рыжая, из неё можно бы добывать железо, но лень. Осваивая выгребную канализацию, научился бельё не стирать а вытряхивать, посуду облизывать, тело почёсывать. Некоторые деревенские подлости нужно просто запомнить. От мыслей про загар начнётся дождь, от чистки дымохода трескается фундамент. Не важно почему, прими это и не сопротивляйся. Комары на селе - вершина пищевой цепочки. Умеют читать мысли и этикетки на пузырьках с ядами. Нанести им урон можно, лишь потравив гражданское население.
Постепенно рассказчик теряет контроль, заходится. Вернуться к разговору о хорошем уже не выходит. Заканчивается вечер валерьянкой и электрическим ударом. Кабель в яме пока кого-нибудь не шарахнет – не заработает.

Владелец пароходной компании Беня Штольц для укрощения дома нанимает профессионалов. У него вилла, похожая на рубку сухогруза. Три этажа, вид на реку. Садовники стригут Бенин крыжовник, девушка в переднике метёт, подъёмный кран весной переносит яхту на воду, осенью возвращает на стапеля. Специальные матросы полируют кораблик, укрывают на зиму тентом. Только педагога для птиц, считавших дом прибрежной скалой, Беня не нашёл. Чайки собирались на крыше каждое утро, в пять. Их гвалт казался бессистемным, но если долго слушать сквозь сон чужую речь, можно освоить не только китайский, но и чаячий.
Схема общения была проста. Одна чайка рассказывает анекдот, две-три иронически комментируюти, потом вся толпа ржёт. Чайки валились на бок, катались по крыше, тыча пальцами в рассказчика, приговаривали «щас лопну». Беня хотел намазать крышу реагентом против птиц, но такого не выпускают. Нанимать актёра в костюме ястреба дорого и неэффективно.
Ефремов называл предрассветные сумерки часом Быка. Девяносто шесть процентов самоубийств совершается в это тяжёлое время. Беня в час Быка особенно хотел спать, но ему не давали. Он не выдержал, достал ружьё, вышел, прицелился и жахнул. Потом ещё и ещё.
- Салют? – удивились птицы.
Беня мазал, хохот на крыше усиливался. И вдруг чайка Геннадий накренился, упал и закрыл свои красные очи. Он был балагур и добряк. Скорбь пронзила птичьи сердца. Друзья нагадили на прощание сколько смогли и полетели прочь, подальше от этого идиота с винтовкой. К Бене потом приезжала полиция, шили мокруху - труп не нашли. Осмотрели крышу – там гуано по колено, но тихо и безлюдно.
Невдалеке от Бениного стоит дом с подозрительно чистой крышей. (см. Фото) Птицы его избегают. Если верить садовнику, дача Пугачёвой. Вот и объясните мне, значит ли это что чайки разбираются в музыке, или наоборот?

tttt1

На въезде в Юрмалу стояла когда-то женщина-инспектор, имевшая форму куба. Большой серый квадрат был её проекцией в фас, в профиль и сверху. С ней любой тротуар становился блок-постом. От её взгляда поток машин останавливался, а от насупленных бровей даже пятился немножко. Несмотря на весь её внутренний бетон, женщина подтягивалась десять раз и три километра пробегала за пятнадцать минут, подобная цветным парусам корабля. Протоколы аттестационной комиссии тому порукой.

Раз в год каждый сотрудник МВД проходит аттестацию. Дворники, секретари, бухгалтеры, пожарные войска, все подтягиваются, отжимаются и бегают очень ловко. Минуточку, скажете вы, услышав слово «пожарные». А кто тогда приезжает на красной бочке к концу фейерверка, писает на головёшки, путается в шлангах и перемещается плавно, будто в рапиде? Кто эти милые, неловкие пупсы? Это они и есть. Благодаря сложной системе взяток даже беременный брандмейстер по документам быстр и пластичен.

Пожарный Борис (115 кг) однажды нагрубил начальнику и был вынужден сдавать бег на стадионе, в самой унизительной форме. Начальник был злопамятным садистом, взятку не принял. А у Бориса только глаза и трепет от стремительной серны. Всё остальное от кулебяк и блинчиков. Его кредо – поспешишь – расплещешь суп. Борис упросил тощего товарища пробежать вместо себя. Только хорошо беги, сказал.
После аттестации пришёл на работу – коллеги приветствуют, улыбаются, руку жмут. На стене портрет Бориса, поздравление со вторым местом по стране и пожелание успехов на чемпионате мира.

Спорт - он как понос, может настичь любого. Борис даже в соседний подъезд ездил на машине, медленно и с сигаретой. А тут стал бегать по утрам. По-честному, отрывая ноги от земли. Первые тридцать шагов давались неплохо. Но потом воздух заканчивался. Борис садился, ложился, вставал, снова садился. У него не было знакомых торнадо или астероидов, способных отвлечь судей от его необычной манеры бегать. Ломать ногу тоже не хотелось. И Борис придумал запереться в туалете. Перед самым стартом. Дескать, сломанная щеколда оборвала карьеру. Но всё равно тренировался.

В голливудской экранизации эта история начиналась бы с голых торсов. Жара, пожарный участок, парни пересчитывают кубики пресса. Иногда тревожно смотрят вдаль. Потом дым, пламя, все бегут, спешат, выносят из пламени какую-нибудь общечеловеческую ценность, котёночка или Шарлиз Терон.
Киношный Борис был добр и не слишком спортивен. У него на животе всего пять кубиков, но именно Бориса отправляют на чемпионат. Он в отчаянии, идёт топиться через парк и стадион, встречает бывшую чемпионку по бегу, бабу вредную и красивую. Начинаются тренировки. Весь второй акт женщина насилует Бориса, сперва презрительно, потом любя. Главный забег он проигрывает, но в финале догоняет горящий поезд, спасает людей. Ты бежал божественно! – говорят пассажиры. Чемпионка целует героя в выпавший на плечо язык.

Настоящий Борис за месяц тренировок получил несколько собачьих укусов и никаких навыков. Приехал на чемпионат – все соперники жилистые, длинноногие. Только коллега из Польши как Борис, такая же толстая жертва бюрократии. Их обоих застукали в туалете за попыткой сломать щеколду. Пришлось идти соревноваться.
На десятом метре поляк упал. И само падение и мука на лице были хорошо отрепетированы, многие поверили. Борис не растерялся, кинулся к упавшему. Помог встать, подставил плечо. Целый час они ковыляли к финишу. Стадион аплодировал. Отказаться от победы, спасая незнакомца - это так по нашему, по-пожарному, - говорили зрители.

Спортивные успехи не вскружили Борису голову. Наоборот, он помирился с начальником и получил старшего сержанта. Обещал покатать меня на пожарной бочке, которая венец красоты. А если захочу, он добудет справку с подробным описанием моего пресса и героических подтягиваний. Замечательный мужик. Побольше бы таких.

Иллюстрация для девочек.

wpid-rDZrCagW_gk

Иллюстрация для мальчиков.

учшая пожарная машина (2)

http://eprst2000.livejournal.com/167071.html#comments

Каждый Новый год, ровно в полночь, тётин доберман прячется под ванну. Он дальтоник и не любит фейерверков. Вообще, нелюдимый человек.

Однажды ночью страшные удары сотрясли тётину дверь. По тому как забегала тётя, и как мрачно часы пробили полночь, доберман понял, вряд ли это добрые феи пришли. «Представим, что Новый год» - подумал он и влез под ванну.
Тётя звонит полицейским. Ей отвечают «экипаж будет». В наших Азиях это значит «мы впишем вас в протокол как холодное поперёк прихожей тело с недовольным лицом». Прятаться некуда. Под единственной ванной доберман. Поговорить с гостями, а лучше укусить их собачка отказывается. В ней проснулись мизантроп и пацифист.

Этажом выше функционировал бордель. Анонимы ехали к продажным женщинам, но лифт их выплюнул тут. Будучи оптимистами, мужчины опознали в запертой двери женское кокетство. Они принялись стучать, кричали лозунги. Косяк треснул. Гости вошли и удивились, насколько непрезентабельная тётя встречает их шваброй. Они смеялись, просили прощения, оплатили косяк и ушли куда-то в ночь, срывать цветы порока. И только тогда доберман выполз. Он жалел лишь, что достался тёте, не способной защитить друга. Назавтра я тряс его за уши, спрашивал не стыдно ли жрать сухой корм.

- «Оставь ребёнка!» - сказала тётя строго. - «Что ты хочешь, у него родители – латыши!»
Это правда, прибалты не общительны. Видел, как одна семья гуляла юбилей. Гости расселись, ресторан, все в праздничных костюмах землистых оттенков. Тут официант спотыкается и выливает графин компота на их папу. Вся спина и лысина в вишнях, хоть облизывай. Русский праздник тут бы и начался. Макание в салат, драка стульями, мало ли конкурсов можно устроить в честь юбиляра. А эти молча встали и вышли. Даже не плюнули в кассира. Не знаю, где местные писатели берут сюжеты с таким народным темпераментом.

Я не доберман и не дальтоник, но интроверсия зимой честнее. Уже с сентября за окном болото, с октября ночное болото, потом ноябрь, фонетически похожий на «Мордор». Чего радоваться-то? И в центре этого холодного, грязного ада вдруг сыплются вопросы, как будем отмечать. Семь раз в день. Я считаю, диван-салат-телевизор достаточны, а гости избыточны. И семь раз в день мне говорят что я сухарь и весь год теперь насмарку.

Желая прослыть весельчаком, я сломал два бильярдных кия и взорвал ракету в центре группы латышей. У нас дом на берегу, люди пришли отметить. Стоят, смотрят на чёрную реку. Праздник всё-таки, почему бы не помолчать торжественно. Вдруг трах-бах-искры, русские пришли. Реакция взорванных была обычной. (см. историю с компотом.) Латыши тихо улыбнулись, сочувствуя моей славянской криворукости. А за час до этого за мной же гналась русско-советская дворничиха с лопатой, хоть я в неё тогда и не попал.
Осень -- это первые два акта Нового года. Экспозиция и перипетии. Человек набирается отчаяния, чтоб искренне потом обожраться, разрушить бильярд, потратить годовой бюджет Зимбабве, убить печень и взорвать ракетой национальное большинство.

И вот, восьмое января, финал. Сижу как крыса с электродом в голове, слушаю Севару. Первые два куплета журчит неспеша. И вдруг, на отметке 3.12 выстреливает третий акт. Чума, война и разорение! И тут же, в 3.37 точка невозврата. Там я уже плачу, целую песню в монитор и хочу в Узбекистан. Третий день так.

А вы как отметили? Можете фоточки прислать.

76432148_3165375_VintagePostcardLittleGirlSleeping

Даше снится иногда, будто я ей изменяю. Только в её снах мне и удаётся ещё побыть негодяем. Я давно не торт, какие измены. Даже с кошками приходится любезничать. Даша говорит – в том-то и дело! И так гремит сковородой, что страшно войти на кухню.

Когда мы встретились, Даша представилась почти девицей. У красивых женщин своя шкала невинности и другая терминология. Например, Элизабет Тейлор, вспоминая о третьем браке, говорила: «я была совсем девчонкой!»
Дашины истории любви похожи на фантастическую сагу. Некий богач подарил ей лексус. Другой мужчина, поэт, с утра тащился через город, чтобы сунуть розу и сбежать. Враг поэта композитор бриллиант преподнёс. Я не знал всех подробностей, подарил мешок мандаринов. Добрая Даша сказала, они бесподобны.

Красивые люди – отдельная раса. Они милы и снисходительны, их все любят. Мы приписываем им пороки, чтобы приблизиться, не в небесах, так на болоте. Я вот считал всех красавиц алчными и распутными, а потом познакомился с одной каракатицей, которую ни в чём невозможно переплюнуть.
Неправильные черты даны нам как полоски пчёлам, в предостережение. Клыки, три вертикальных брови, член на лбу как бы намекают, - у собеседника дурной нрав, лучше на нём не жениться.
Вопреки этой логике, я боялся красивую Дашу. Но всё равно позвал гулять. Был ноябрь, лужи, ветер, самое оно. Все три минуты, пока она формулирует отказ, я собирался воображать, будто мы пара. А она так запросто, пойдём, говорит.

Даша отказывалась управлять фургоном «сантехнические работы» и боялась есть замороженную пиццу, но мои ухаживания не так легко отвергнуть. Однажды я спросил, почему она выбрала меня, в ущерб композиторам и богачам. И замер, ожидая рассказа про мужское обаяние. А она говорит:
- Перед твоим звонком были три сна. С ромашками, с морскими камушками, и третий, со стихотворением «я обнял эти плечи и взглянул». Стало интересно, что это значит. Где ты, а где Бродский с ромашками. Пока разбиралась, совсем запуталась. Проклятое любопытство.

Вчера мне снился писатель-краевед Пришвин. Седенький, нетрезвый. Хватал Дашу за филей и шептал на ухо. А она, нет бы врезать классику - хохотала. Утром я выразил грохотом сковороды, насколько Пришвин слабее Куприна.
Во-первых, не стоит верить снам, сказала Даша и вздохнула о чём-то своём. А во-вторых, красота требует жертв. Подразумевалось, что из нас двоих она красота, а я - жертва. Оъяснение, в котором мы друг другу нужны очень меня устроило. Я пересолил яичницу и спросил что снилось ей. Чистая вода и перелётные птицы. Потеплеет, видимо.

Все кто хочет в меня плюнуть, не подать руки, обдать холодом, пожурить, пощекотать, потискать, потереть нос на удачу, приходите на книжную выставку, стенд АСТ. Буду там экспонироваться. В эту пятницу, с четырёх до пяти, примерно.

з.ы. упустил несущественное. Мск., вднх. 75-й какой-то павильон.

Знакомый литератор, человек тревожный, решил взять ипотеку. Пришёл в кредитный отдел, заполняет Формуляр. Банк попался любознательный, анкета дотошная, любая неточность чревата отказом.
Дальнейший рассказ не предназначен для детей с расстройствами внимания. Нужно будет следить за пальцем, сосредоточьтесь.

В графе «семейное положение» литератор запнулся. Варианта "влюблён и хочу жениться"не было. Только "холост", или "в браке". А он как раз порхал по небу, насквозь отравленный гормонами. Он и написал честно: «Не женат, но собираюсь». Кратко и выразительно. Чехов гордился бы таким ответом на каверзный вопрос. Литератор ещё подумал и вписал дату – 24-е октября. Свадьба сразу стала как живая.

Он жил с милой девушкой, простой и трудолюбивой. Вкратце рассказал и о ней. Снова перечитал, нахмурился. Выходило так, будто у него свадьба, а у неё – непонятно. Могло показаться даже, что он решил надуть сожительницу. Ещё и дату объявил, циник.
Пришлось добавить, что она тоже выходит замуж. Снова перечитал, ужаснулся. Теперь персонажи как бы жили во грехе и на стороне мутили. Автор сказал "ы-ы-ы"и приписал следующее пояснение: свадьба будет одна на двоих, он жених, а его девушка, Лариса - невеста.

История его любви уже заполнила соседние абзацы и вылилась на поля. Просто возмутительно, на чём банки экономят бумагу.
Человек перечитал анкету с начала. В его талантливых руках справка о доходах превратилась в синопсис романа. Перед читателем разворачивалась история тяжёлого невроза. Рефлексии героя напоминали позднего Уэльбека. По обилию лишних деталей было ясно – герой лжёт себе и банку. Он либо мерзавец, либо сбрендил от одиночества и галлюцинирует невестами. В отчаянии автор вписал последнюю строку, ироническую. Он уже смирился с реноме идиота и хотел лишь оставить людям надежду на иные формы жизни в сексе. Финальный текст был таков:

«…Я не женат, но собираюсь. Свадьба 24-го. Женюсь на Ларисе. Мы проживаем вместе, снимаем квартиру. Лариса взрослый человек, неплохо зарабатывает и понимает что будет. Она согласна выйти за меня, хоть её решение и может показаться подозрительным. Т.е., она будет невестой, а я женихом. Извините за многословие. Нервничаю. В психологии такой феномен называется логорея.»

Кредитная комиссия признала заявление лучшим в истории банка. Ссуду утвердили. Работники просились на свадьбу всем отделом. Но литератор включил внутреннего засранца и не пригласил этих добрых богачей. Между искусством и жизнью должно быть расстояние, сказал он угрюмо.

Машина чистоплотность чревата. Однажды она выйдет из ванной отдохнувшая, с вымытой головой, - а дверь снаружи исцарапана и домашние все уже полопались. Сама Маша считает, Лялина привычка сливать воду с разбега куда опасней. Младшая сестра сперва открывает дверь, гасит свет, потом возвращается, жмёт кнопку слива и ловко выбегает. Белый омут не успевает оторваться от пола и прыгнуть следом.

Постмодерн убил в Ляле доверие к унитазу. Мы-то привыкли. А вот неосторожный гость рискует получить головой в живот. И это совсем не то что читать Тура Хейердала в тишине.
Ляля считает горшок порталом. При модернизме в иные миры летали на урагане, или падали в кроличью нору, или ходили сквозь шкаф с шубами. Теперь достаточно стать ногами в сортир и дёрнуть за цепочку. Полминуты аквапарка – и ты в стране чудес со всеми её крокодилами.

Однажды Маша и Ляля гуляли в парке Кронвальда. Рижане знают как красив этот уголок по осени, если добавить в фонтан шампуня. От обилия газировки в организме дети чуть приплясывали и кусты осматривали с особым с интересом. Но всюду люди. Давление меж тем росло. Маша предложила посетить Дом Конгрессов, серое здание в форме огромного туалета с совершенно неуместным концертным залом внутри.
В фойе было пусто. По широкой лестнице спустились в гардероб. Тёмные пролёты, голоса невидимых уборщиц и латышская музыка в трансляции. Классический ужас. Собственные силуэты в зеркалах казались чужими и опасными. Пока нашли уборную, натерпелись страху. А потом, рассказывает Маша, Ляля вошла в кабинку и тут же выскочила с визгом. Там стоял унитаз с датчиком тёплой попы, почти живой. Автоматический кошмар, вполне соответствующий духу латышских госучреждений. Теперь Ляля боится ещё и официальных зданий.

Её не переубедить. У девочки марсианская логика. Ляля хочет работать охранником в ночном клубе чтобы драться каждый день и указывать людям что носить. Ещё, ей нравится варить карамель. Ещё, у неё твёрдая голова и богатое воображение.
Дети даны в радость, хоть и не всегда это очевидно. Сражаясь за расчёску или джинсы, они орут и требуют справедливого суда. Я не разбираюсь в их костюмах, обещаю всё порубить на равные части, если немедленно не прекратят. Они никогда не прекращают. Но тут же рассказывают, как взявшись за руки, бежали по Дому Конгрессов и визжали в терцию. И снова всё прекрасно.

Все бельгийцы - бюрократы. Представьте: суббота, вечер, латышский дальнобойщик привёз непонятные коробки на завод непонятной химии. Стучит в ворота. Чувствует, до понедельника ему не откроют. Рядом с дверью кнопки. Надписи непонятны, но смысл очевиден, три звонка – столовая, четыре – бухгалтерия, большая красная кнопка – Семён Раппопорт из цеха покраски.
Шофёр жмёт первую кнопку. Никого нет дома. Жмёт вторую. Тишина. Суббота, вечер. Давит третью кнопку. Дверь открывается. Из ангара выходит пена в виде элегантного параллелепипеда. Часть пены отваливается, обретает форму человека. Инкуб лепит себе голову, продирает глаза. Потом ещё и ещё выползают. Афродиты встают на ноги, идут на нашего шофёра.

При тушении бельгийских химзаводов положено выбирать средство тушения по цвету пламени - пену, воду или порошок. Специальный человек бежит и жмёт куда надо. Для тупых и трусов есть надписи. А чтобы человек не бился как мотылёк, защитное стекло убрали. Ничего разбивать не надо, кнопки доступны любому идиоту, каковых мы поставляем в Европу из расчёта пять штук на кнопку. Отдельная строка запрещает нажимать ради любопытства. Кроме случаев, если надо позвонить, а вы не знаете языков.
Пожарные форсунки замачивают и отстирывают мгновенно даже вторичные половые признаки. Крик «где мои брови» обычное дело на химзаводах. Ядовитый порошок выстреливает отовсюду, заклеивает все щели. Пенная установка наполняет цех за три секунды. Дальнобойщик всех умыл, склеил и смягчил пушистой пеной. На него тут же обратили внимание, как он и хотел. Лишь отсутствие в Бельгии бюрократической процедуры битья дальнобойщиков спасло человека. Завод растерялся и не смог за себя постоять.

Когда Даше в руки попадает новый электронный прибор, она жмёт на кнопки как пианист Мацуев, страстно и бессистемно. Именно так, полагает она, следует включать проклятый обдув, отжим, двойное молоко, глубокий бас и белый свет в конце холодильника. Даша по бабушке – татарская княжна. Гордость не позволяет ей читать инструкции. После я достаю утюг из мусорного ведра, надеваю очки и отключаю массаж спины, тройную обжарку и отложенное до весны полоскание. Ворчать мне нельзя, можно только хвалить Дашу за смелость и иронизировать в адрес утюга. Зато, если всё сделать правильно, Даша скажет что всегда хотела завести себе очкастого бельгийского бюрократа. Татарские княжны очень хитрые, мне кажется.

В финском переводе библии, в первый день творения, Бог создал землю, воду, огонь, дрова и веник. И вечером хорошенько помылся. Сауна заменяет финнам лето, йогу, порнографию и компьютерные игры. Финский патриотизм измеряется в градусах цельсия, а пятая заповедь у них - «почитай отца, и мать, и баню». Конституция страны выжжена на тазике и описывает устройство веника. Сауны у них везде. В каждом подъезде отгорожен подвал с графиком посещений. Например, квартира № 15 – четверг, с семи до половины девятого. Неявка считается социопатией.

В Финляндии хорошо пережидать осень. Завтракать. Смотреть в окно, следить за работой отопительной системы. По вечерам проходить пастеризацию в обществе женщин, слепленных баней в одно толстое, хохочущее облако.
Мне во всех парилках мерещится поломка градусника. Будто он залип на полпути к правде. Но прибор всякий раз оказывается исправным, а хозяева отказываются выпускать меня полусырым. Законы гостеприимства велят всех обжаривать до золотистой корочки. С кровью нельзя, нет. Только хорошо обугленный гость, уехав, точно уже никогда не вернётся.

Мы жили в домике у Кати, невинной жертвы интернета. Финский друг по переписке растлил Катю фотографиями домика с видом на залив. Катя до сих пор иногда плачет, чтоб он помнил о своей вине. Финский муж сам бегает за пивом и обнимает бесконечную Катину родню. Только к холодрыге ниже ста двадцати градусов он привыкнуть не может. Начинает мыться в свитере, истеричка. Катя уступила, и с тех пор в семейную баню входит как в горящую избу. Вываливается назад дымящаяся, с ярко-красными глазами. По нечёткой координации и спутанной речи видно, она очень скучает по Родине.
Если Прованс очевидный рай, то Финляндия – покой и воля. Мастер с Маргаритой там живут, несомненно. Уют, чистота, занавесочки. Можно весь день варить какао, сопеть в чашку, кормить белок. Пейзажи серо-зелёные. Камни, тучи, вода. Северная природа скорей тактильна, чем визуальна. Из бани в сугроб, из-под дождя к огню, ноги намочил – высушил. Животные в этих условия размножаются страшно. Им не доступен алкоголизм. Для борьбы с действительностью у них только секс. Правительство направляет население по пути белочек. Продажа водки запрещена после шести, по выходным и праздникам. Но люди всё равно пьют. Проклятая природа.

Финляндия всосала моего латышского друга Колю. Я искал его в Хельсинки, купил себе пиджак, детям лакрицы, напился, прочитал лекцию неграм в городской библиотеке, растлил бутербродом белочку, много всякого пережил. Колю не нашёл. Видимо, он женился и лопает форель в какой-нибудь деревне. По финским меркам он горячий южный парень, пошёл нарасхват.
Возвращался на пароме тихом, быстром и безопасном как Титаник. Билет в спасательную шлюпку мне не продали. Просто посидеть тоже не пустили. Пользуясь случаем, передаю бездушному матросу с толстыми пальцами привет. К его сведению, я понимаю финский по выражению лица и сам он идиот и неврастеник.
На верхней палубе пассажиры праздновали обгон чайки. Животное летело параллельным курсом, но не могло бороться с прогрессом. Даже лучшие из птиц в сравнении с нами – допотопная рухлядь. Хотели её сбить зенитной бутылкой, не попали. Морское путешествие в наши дни - это две тысячи эстонских гастарбайтеров, йо-хо-хо и корабль алкоголя. Настоящее приключение.
Этажом ниже, в пиццерии, переглядывался с официанткой. Опасность плавания вкупе с невыплаченной сдачей обострили наши чувства. У северянок красивые лица и ноги приятной полноты. Заглядевшись, вспомнил историю любви в неподходящем месте, с моим участием.

Нужно было ночевать в одной комнате с влюблённой парой. Койки узкие, общежитские, но пара радовалась тесноте. Кавалеру приходилось держаться за гвоздь в стене. Без гвоздя он падал и увлекал за собой свою любовь. Палец скоро посинел, утром мы его вдвоём разгибали. Но кавалер был счастлив. То был их первый раз. И мой тоже. Впервые чужая женщина при мне разделась и легла в постель. Пусть даже не ко мне. В юности такие мелочи не испортят вечер.
Мы погасили свет, пожелали всем спокойной ночи. Не спалось. Вдруг слышу, девушка спрашивает у любимого, чем тот занимается. Он уверяет, что спит. Но по шуршанию слышно – врёт. Она опять шепчет, - как он думает, я заснул или нет. Любимый переадресовал этот вопрос своим гормонам. Те ответили – разумеется, сплю. Тогда он пообещал вести себя тихо, а она с радостью поверила. И началось.
Я не различаю камасутру на слух, но судя по звукам, то были позы номер 7, 13 и 28. В моей голове всё было очень красиво. Наяву влюблённым мешали гвоздь и бесшумный режим. Закончить они не могли, остановиться не хотели. За ночь все мы страшно измучились. К утру я нежно полюбил её, а его возненавидел.
На рассвете они дрыхли. Нога этой девушки висела отдельно от остальной композиции. Очень хотелось её поцеловать. Говорят, из-за особого устройства черепа, лошадь не видит во что тычется губами. Вот и я подполз тихо, ткнулся, и даже не понял, куда. Девочка открыла глаза, посмотрела пристально и снова притворилась спящей. И ногу не убрала, изменщица. Так я из почти ребёнка превратился в участника групповухи. И с тех пор, о чём бы ни писал, даже про Финляндию, у меня выходят эротические романы.

В идеальном мире число женщин и банкиров должно совпадать. Банкиров нужно даже больше, потому что некоторые мужчины тоже хотели бы за них замуж. На всех по-любому не хватит и правительство ничего не делает, плюя на боль народа. Места роения богачей разоряются. Хватают любых – маленьких, пузатых, без ямочки на подбородке. Невесты специально изучают психологию, повышая свою эффективность до уровня василиска.

Богачей ловят в ресторанах и бутиках, лишая доступа к еде и одежде, пока не полюбит. Причём, общепитовские хищницы не охотятся в магазинах. И наоборот. Так, мастер по взлому дверей никогда не полезет в окно. Найдёт тысячу нелепых отговорок – тридцатый этаж, зима, нет верёвок, сейф тяжёлый и прочие глупости.
Ресторанная засада требует терпения. Девушки сидят, мнут хелицерами скатерть, пьют шампанское для мимикрии. Если замереть достаточно красиво, любопытная жертва сама подходит, присаживается и убеждает себя, что всегда мечтала о такой грустной фотомодели.

В магазинах всё намного стремительней. Женщина первая подплывает на расстояние броска, как бы оступается, роняет сумочку, падает на банкира. Клиента нельзя сбить с ног, а духи не должны вызывать анафилактический шок. Более того, пациент должен верить, что первым её заметил и проявил агрессию. Это целое искусство.

Перейдём теперь к психологии богачей. Вот Джек Ма жалуется: люди видят видят в нём только его миллиарды, а он любит живопись и печёт отличные булочки. У Джека такая депрессия, что массаж пушистыми коалами не помогает.
Наша парикмахер Лиза сказала, что готова полюбить Джека именно за душу. Она чувствует в нём личность. И может обсуждать имажинистов, если Джек пообещает, это приличное слово. Китаец, конечно, недоступен. Быть пятьсотмиллионной в очереди Лизе некогда. Но мечта о новом корыте живёт в её душе.

Одна клиентка рассказала про сына, который днём руководит кредитным отделом, а по вечерам, запершись в ванной, мечтает встретить честную, простую девчонку. Искусствоведа или сомелье. От этих слов в Лизе ёкнул орган, ответственный за пеленг принцев. Где сомелье, там и парикмахер, подумала она. И зафрендила банкира в фейсбуке. Он писал статусы о ритмике полутонов в картинах Рене Магритта, о поэтике супрематизма и синергиальной неусточивости многофакторных систем. "Ага, клёво", - откликалась Лиза в комментариях. Банкир не отвечал. Непонятно, чего ещё надо этому придире. Видит же, девчонка старается.

Она пришла на кредитную консультацию. И то ли юбка не прикрывала трусы, то ли рано выпал лифчик, но дружба не сложилась. Он никуда её не пригласил. Банкиры невероятно подозрительны. Тогда Лиза придумала кататься под его окнами на велосипеде. Скромные чёрные лосины давали понять – она не вертихвостка. В ней важен не цвет лосин, а их содержание. Четыре аварии и две драки подтвердили верность её рассуждений. А он так и не выглянул.

Мы с Дашей живём рядом. Лиза приехала жаловаться. Очень трудно, говорит, любить бескорыстно. Ноги болят и попу натёрла. А банкир либо гей, либо красота не всесильна. Но лучше бы гей. Иначе для кого она растила это роскошное тело.
Я утешал Лизу, понося богачей с точки зрения брака. На пляже их не оставить, пираньи растащат. Борщ без счёт-фактуры они не жрут, в женщинах ценят кредитный рейтинг. То ли дело мы, литераторы. И выслушаем, и обнимем. И всегда дома.
Даша вмешалась. Настоящий литератор, говорит, каждую ночь висит в трусах как привидение у открытого холодильника и мычит в ответ, о чём ни спроси. Банкир не может быть хуже потому что иногда надевает брюки.
Я возразил. Белый свет холодильника успокаивает меня и манит одновременно. Он стимулирует фантазию, необходимую для творчества. На которое мы однажды будем жить. Возможно.
Даша уверена, только такой как я смельчак мог назвать творчеством бредни, целиком состоящие из голых задниц. Оно не стоит потраченного электричества. А я сказал, что людям с воображением описание дороже оригинала. В ответ Даша предложила вместо ужина его описание. Чисто для тренировки воображения.

Лиза полюбовалась на нашу нежность и поехала за банкиром. И уже через полчаса её сбил белый форд с тренером по теннису внутри. Хотя, казалось бы, что может отвлечь тренера по теннису от управления автомобилем. Тут же позвонил банкир, спросил куда Лиза запропала, хотела же кредит брать. Теперь оба ходят в гости, гладят её по гипсу. Вот такая вот хорошая история.

Три казачки за обедом могут перепеть взлетающий самолёт. По их мнению, шум есть жизнь. Ветер в степи, кузнечики, жаворонки, человек едет, песню орёт. До горизонта не докричишь, проще жест показать. Но люди всё равно кричат потому что оптимисты. В южной речи нет информации. Там из слов слагают тосты, враки и хвалебные истории. Как инструмент саморекламы речь удобней рогов и хвостов. Она не перегружает череп и не цепляется за ветки. Благодаря ей мы знаем что южане поголовно разбираются в арбузах и любят жару. Ещё они умеют спорить о вещах, в которых не смыслят, на языках, которых не знают. Я и сам такой. С детства деформирован.

А Дашины родственники – северяне, лесные тихони. Всегда прислушиваются – не треснет ли ветка. Они знают как от шума еда разбегается. А серый волк наоборот, может прискакать. Голос подают лишь в крайних случаях. На любой вопрос отвечают бровями. Если их обнять, они краснеют и улыбаются как Моны Лизы.

И те и эти пришли на нашу свадьбу. Слева сели мои гости, справа Дашины. Мои сразу начали праздновать. Разлили, выпили, спели про коня и Галю. Потом начались истории. Например: тётя Люда очень эмоциональна. Споткнулась и ахнула так, что у мужчины на остановке случился приступ, и дети заплакали неподалёку. Тётю Люду нельзя сажать в машине на переднее сиденье. Она хватается за руль. Никто другой не спасёт мир так же эффективно, считает она.

Всего у меня шесть тёть. Дед, Гаврила Степанович, хотел сына. Бабушка, Анна Тимофеевна, не видела связи между полом ребёнка и числом попыток. Но дед однажды поборол корову и отдубасил кулачищем, за непослушание. С тех пор бабушка принципиально с ним не спорила. В свободное от дедушки время она разводила кур, гусей, индюков, коров, поросят и уток. Двор был её ковчегом. Когда мимо бежала дочь Надя, бабушка кричала:
- Саша, Маша, Тая, Таня, тфу, Надежда, причешись!
А ещё были Люда и Люба. Три пережитых войны стоили семи Потопов. В зрелом возрасте бабушка ничего уже не боялась, кроме дедушки.

Смеются мои тёти одинаково громко. Упирают руки в бока и трясутся, всем телом клонясь в самых опасных направлениях. Сразу видно, им смешно. Никаких хихиканий с закрытым ртом. Если тёти плачут, то от любви. При встречах и расставаниях. От боли плакать у нас не принято. Моя кузина после драки с мужем (кузина победила) сама себе зашивала бровь, глядя в зеркало. Напевала при этом "сняла решительно пиджак наброшенный".

Дослушав до этого места, мама заметила, что муж у кузины – дебил. Не шизофреник, слава богу. Шизофреники склонны к страшным убийствам. Мама их различает, поскольку сама доктор психологии. Возможно, это не свадебная история, вдруг предположила мама. И ловко сменила тему. В детстве ей дарил конфеты один итальянский сержант. Была война, но сержант ничем не выдавал свою фашистcкую сущность. Просто квартировал в хате. В далёком Неаполе у него осталась дочка. Сержант называл маму бамбиной, рагаццей и пикколой. Бабушка итальянца жалела. Говорила, хороший человек. За великодушие ей вернули мужа.

Дед пришёл с войны без конфет, очень недовольный. Шесть лет стрельбы и никаких обнимашек. Трудно было. Не то что сейчас, пять сортов шашлыка.
Дашины родственники до этих слов просто молчали, а тут и вилки отложили. Мама не собиралась укорять. Наоборот, сказала она, хорошо всё так, ешьте гости дорогие. Но они всё равно переключились на морс.

Свадьбы нынче ведут толстые женщины с резкими голосами и диким темпераментом. Я боюсь их самих, их страшных традиций и ужасных конкурсов. Я сам толстый и глупый, зачем мне такая конкуренция. Работа тамады меж тем тяжела. Гости отлынивают от радости, в лицо называют соревнования дурацкими. Мне довелось испытать зрительское непонимание. Я вёл утренник в доме престарелых. Участники боялись моего напора и норовили не дожить до подарков.

Было это в институтские годы. Сокурсницы предложили влезть в шкуру деда Мороза, бесплатно. Давай, говорят, смех и радость людям отнесём. Как на зло, девчонки были хорошенькими. Дружить с такими всего за пять минут позора – удачный размен, подумал я. Проклятое либидо.
Декабрь выдался тёмным и холодным. К богадельне ходил трамвай, весь в подозрительных пятнах. Само заведение напоминало дом приведений. Иней на стенах и окнах, света нет. Как в фильмах, где семья покупает старинный особняк. Рядом парк, плавно переходящий в кладбище. Днём терпимо, семья бодрится. Но по ночам на чердаке слышны голоса и плач. На стенах кровавые знаки. В конце фильма папаша, тихий клерк, убивает топором опасного упыря. Куски грима летят прямо в камеру.

Я сам пришёл в этот дом. Девочки затащили меня в чулан, нахлобучили бороду и колпак. И вытолкнули на сцену. Они слабо представляли устройство праздников. Им казалось, пенсионеры сами пустятся в пляс, завидев студента в валенках. И ошиблись. Я стоял, источая ужас. Зрители впитали флюид, им тоже стало страшно. Какое-то время мы смотрели друг на друга, мечтая разбежаться. Сокурсницы зашипели из-за кулис что-то насчёт песен и танцев. Дуры. Деваться было некуда, я пустился в пляс. Без музыки, сам по себе. В родной степной манере. Не понимающие танцев люди полагают, именно так выглядит припадок. Сказав какую-то банальность о долгом пути и пропащей снегурочке, я ринулся в зал. Стал приставать к старушкам, даже подмигивал.

- Как тебя зовут, девочка? Зоя Леонидовна? Стихи знаешь? Не молчи, а то заморожу! Не боишься потрогать дедушку, который старше тебя в четыре раза?
Никогда больше я не был так похож на шизофреника из маминого рассказа. Помню, поклялся никогда и нигде больше не тамадить. Но Дашины гости грустили всё отчётливей. Я встал и предупредил собравшихся, что танцев не будет. Зато, я расскажу про Дашу. Посмотрите, какая она красивая. А ведь с утра плакала трижды. Всякий раз по новому поводу. На ней и сейчас мокрое платье. Не от слёз. В ней нет такого запаса влаги. Её утро началось в парикмахерской. Даша просила уложить элегантно и скромно. Мастера кивнули и взбили из волос торт. С беседками, розами, жар-птицами. Всё на что решилась Даша в ответ – поблагодарить кудесников, выйти на улицу и разрыдаться.

Пришлось перекрашивать глаза. И огромный, с её слов, размером со скалу обломок чёрной туши упал на платье. И въелся мгновенно. Полились вторые слёзы. От воды с мылом пятно стало темней и больше. За час до загса Даша стирала платье средством для мытья старых паровозов. И плакала, конечно. На свадьбу приехала мокрая, пахнущая химзаводом. Но если не обнимать и не принюхиваться, то отличная девчонка. И давайте уже выпьем, невесте согреться надо, сказал я.

Южные родственники сразу поняли, это добрая, ироническая история. В ней полно любви. И какого бы цвета ни была молодая, какие бы пупырышки её не украшали, я очень к ней привязан. Моя сестра подхватила, рассказала об аддитивной технике смешивания цветов в живописи. Прочие заспорили что-то о половой краске.
Северяне просто кивнули головами. Без перспектив на драку или поломку мебели. Лишь Даша ущипнула меня под столом и улыбнулась. Она вообще никогда не возражает. Только щиплется. Настоящий ангел. И родственники у неё отличные. Внимательно так всё слушают. В общем, удачно женился.

Переезд развивает в человеке характер, мышцы, глазомер и страсть к поджогам. Пожар не только равен трети переезда. Он проще в организации и намного эффективней. Например, застрявший в подъезде комод хочется взорвать вместе с лестницей, домом, кварталом, районом.
Всего у меня тридцать кубометров вещей, большой фургон. Вазочки, кастрюльки, наборы белья, будильники, тазы, сапоги за утюгами, 100 кило энциклопедий, четыре гитары, мангал, шесть мячиков. Всё бурундучки натаскали. Грузовик скрипел, кренился, отчётливо выговаривал слово "охрренели". Шкаф до переезда считал себя мавзолеем и сопротивлялся путешествию как мог. Бил меня по морде дверью и на поворотах посыпал мумиями тараканов. В доисторические времена, до микроволновок и телефонов, на грузчиков прыгали живые тараканы. Видимо поэтому Москва столько раз случайно возгоралась, а насчёт переездов в истории ни одного упоминания.

Многие вещи нашлись как бы впервые. Я не знал, например, что владею старинным сервизом. Чужая свекровь подарила кому-то эту дрянь. А он заполз в мой сервант и свил гнездо. Даша его тайно холит. Есть с него нельзя никому, особенно мне, не разбившему ни блюдца за последнюю тысячу лет. Глупо начинать с сервиза, говорит она. Или я хочу прослыть вандалом и Геростратом? – строго спрашивает Даша. Не хочу. Тем более, густо-зелёный его орнамент скорей подавляет аппетит, чем наоборот. Даша уверяет, это сказочные сюжеты, а не средне-русское болото. Полдня мы его пеленали в одеяла, в подушки, везли по ровным дорогам без рельсов, потом разворачивали, мыли. Сейчас он глядит на меня из серванта, уверенный в превосходстве вещей над человеком.

Сама Даша пыталась не взять в новую жизнь мой отличный диван, лишь слегка потёртый. Стильный, сидячий, для двух задниц, апогей уюта. Соотношение площади дыр и обивки мешает прилюдно называть его кожаным. С другой стороны, мы зовём планету Землёй, а не Водой. Диван тоже заслуживает оптимизма. В юности он был дорогим, итальянским. Для меня он так и остался ребёнком. Именно на нём я впервые трогал женскую ногу. Почистил мандарин, разделил на двоих и невзначай облокотился. Хозяйка той ноги приняла мандарин, а прочего будто не заметила. Диван тогда принадлежал ей, и не я первый чистил ей мандарины. Так что он не просто мебель, а трофей и спортивный кубок.

Ещё о переноске тяжестей. Будучи военным рядовым, грузил я как-то цемент лопатой. Зимой, всю ночь. И часовой отказывался меня пристрелить, несмотря на плевки и оскорбления. Утром дал клятву не поднимать ничего тяжелей бутерброда. Пусть даже для этого мне придётся разбогатеть. Прошло двадцать лет, отличий ноль. Я выбираю жильё подешевле и мой собственный холодильник считает меня конём.

Друзья поддержали морально. Рассказали сто историй о роялях. Судьбы этих красивых инструментов полны скитаний. Кажется, только у меня не было роялей. Все другие люди на Земле или покупали, или брали их напрокат, чтобы разнообразить свой скучный переезд. Один друг открутил роялю ноги и шесть часов тащил инструмент на шестой этаж. Всемером, из соображений мистической безопасности. Второй друг разобрал стену дома, желая украсить гостиную. Прочие стены при этом растрескались. Второму другу пришлось строить новую хату вокруг пианина. В третьей истории некто Штольц, сантехник, купил квартиру с роялем и старушкой. Инструмент и женщина жили ладно, хоть и небогато. Бабушка запивала чёрный хлеб кефиром и была очень стройной. Предложила Штольцу выкупить рояль. Штольц отверг это выгодное предложение. И целый год ждал, когда рояль сам себе найдёт новую старушку. Изредка звонил, спрашивал как дела, но совершенно не торопил. Даже подарил женщине коробку конфет, символ неспешности. Старуха мгновенно раскрыла эту попытку отравления. Раскричалась, конфеты в окно швырнула. Она была очень бедной. Штольц не мог выгнать её на улицу с роялем и паранойей. Она сама вдруг уехала к сестре в Мелитополь. Сразу после конфет. И рояль на себе унесла. В пустой квартире Штольц подобрал записку. Напоминалочку. С таким, примерно, текстом:
1. За плинтусом в гостиной 25.000 долларов.
2. В кухонной столешнице 75.000 долларов.
3. За наличником входной двери 40.000 долларов.
4. В мешке с картошкой 60.000 долларов
5. Итого 200.000.
Поневоле задумаешься о пользе кефирной диеты. После этого рассказа я обследовал своё новое жильё. Убеждал кота подключиться к поискам. С его нюхом и моей жадностью мы стали бы отличной командой. Но прежняя хозяйка, видимо, жила вразнос, на сливочных йогуртах. Ничего не нашли. Зато, у нас прекрасный вид из окна. Когда мы видим далёкий дым, сразу понимаем, это кто-то недопереехал.

Чем дешевле шампанское, тем выше его зенитные свойства. Советское полусухое не оставляет люстре шансов. Осколки сыплются в салат, придавая блюду эстетическую и смысловую завершённость. Именно на этот случай во всех новогодних домах салатов больше чем люстр.

Мы договорились обойтись лёгкими закусками. Семья отдельно объяснила мне смысл. Лёгкие закуски это не просто "супа не будет", а именно сельдерей и его друзья. Меня отправили в магазин, а там гуляния. Народ берёт Трою и строит Вавилон. Я тоже заразился психически, проплыл пару кругов. Дома взвесил покупки, оказалось 26 килограммов. Ночное угощение на четверых.

Семья спросила, как же так произошло? Мы же экономим и худеем одновременно! Сложно объяснить. В мясном отделе была пробка. Мне вручили чужой окорок, по ошибке. В молочном кричали, кто-то рожал. Полез узнать пол младенца, схватился рукой за сыр и блинчики. Фиолетовую курицу купил из-за фигуры как у Натальи Водяновой. Видимо, детство у них проходило одинаково. Куры, кстати, дальние друзья сельдерея. Мандарины взял чисто на рефлексе. Остальной объём – компоненты четырёх салатов апокалипсиса. Оливье, шуба, греческий, мимоза. Бросать вызов обществу, пропуская что-то из этого священного списка, я не готов.

Новогодний жор – старинная русская невротическая традиция. Итог веков рискованного земледелия. Глагол "угощать"к нам неприменим. У нас гостей шпигуют, фаршируют, шприцуют под давлением. Если визитёр вдруг лопнет, его лишь спросят, отчего это он перестал есть. И традиционно обидятся.

Ещё одна традиция для мнительных – подарки. В гостях у условной Маши легко получить шампунь с надписью "от Вовы". Не надо обижаться на Машу. Полезных подарков за пять евро нет в природе, а бесполезные уже некуда складывать. Надпись лишь предохраняет шампунь от возвращения к Вове. Маша добрая растяпа, забыла стереть пометку. Маленький Иисус тоже бы не обиделся, найдя на ладане и смирне сигнатуру "от Сани"или "от Марины Сергевны".

Всего традиций сотни. Мешать в шампанском жжёную бумагу. Пить кофе, пока реклама. Ругать телевизор до четырёх утра. Смотреть как кот крадёт гирлянду, душит её, потом на ней же женится как и положено мужчине. Дети кота поддерживают, а Марина Сергеевна краснеет.

Ложась спать, мы верим в наступление чудес. Мы заслужили их в очередях, у плиты, в холодных троллейбусах. Они нам награда за любовь к негодяям, застрелившим нашу люстру. Самое востребованное чудо – молодой, обнажённый половой партнёр, вваливающийся в дом первого января к обеду. Крайне редко встречается. Реалисты бывают согласны на просто чемодан денег. По небесным же расценкам наши муки стоят лишь одного спокойного дня, в который можно проснуться поздно, выпить и снова заснуть. Других чудес в России не бывает. Что бы там ни врал телевизор. И за этот день спасибо.

Теперь про Лялю. Она – современная молодёжь, ей плевать на традиции. Ляля равнодушна к деньгам, кулинарии и киношным штампам. Она хотела шмальнуть из хлопушки по ёлке. Надымить, нашуметь, намусорить. Именно так, ей кажется, выглядит праздник. Мне же проще купить компьютер, чем пшик за 50 центов. Мне не нравится соотношение цены хлопушки со сроком её службы.

Тридцать первого числа Ляля давила на меня психологически. Применяла вздохи, грустные глаза, клялась резко улучшить успеваемость. Она подарила мне три литра розовой незамерзайки, которые точно можно не подписывать. Деньги от обедов позволяли девочке купить хлопушку самой. Но отец запретил. И Ляля не перечила. Только ходила опустошённо и ничему не радовалась. За час до закрытия я сам поскакал в магазин и купил пукалку. И ровно в девять (ждать не было сил) Ляля дёрнула за нитку. Был дым, мусор и шум, всё как в мечтах. В хлопушке нашлась какая-то ещё игрушка, неясное животное. Настоящий праздник! Мне во век не собрать столько счастья. Хоть у меня есть всё что хочешь:

Жена приятная на вид и тактильно.
Дети пониженной вредности.
Три компьютера на случай, если захочется работать.
Японский джип старой школы.
Кот полосатый, обаятельный.
Холодильник с пельменями в нутре.
Жильё в кредит.
Шуруповёрт как вторичный половой признак на случай вращательных работ.
Три литра моей личной незамерзайки.
Телевизор с бесконечной рекламой и кофе-машина к нему.

И всё равно, всё равно я какой-то недовольный. Боже мой боже, научи меня радоваться хлопушкам!

Ляля неосторожно увлеклась скульптурой. За полгода натворила целый мешок. Художественная школа упаковала шедевры вместе с табелем, велела тащить домой. Ляля шла, звеня по асфальту творческим наследием. Неожиданно, путь пролёг мимо снежной горки. Это был удобный случай проверить пару гипотез по физике тела, летящего верхом на мешке керамики.

Лялино творчество никогда не грешило портретным сходством. Знаменитую кубическую собаку бабуля считает чайником, например. После трёх заездов коллекция превратилась в единый портрет оливье. Спаслись только кувшин и голубой кастет. И тот после авторских пояснений оказался рыбой. Зрителю виден спинной плавник, остальное всё в воде. Но плавника хватает, чтобы вообразить жабры, печальные губы, характер и даже цвет глаз подводной твари. На приложенном фото вы можете найти эту рыбу, пользуясь подсказкой "она – не кувшин".

Ещё сохранился крупный осколок тарелки с портретом уха. Вокруг был когда-то профиль целого императора. По уху видно, какого страшного мастерства достигают дети вопреки образованию. Когда Ляля станет великой, я поменяю рыбу, ухо и кувшин на домик в Провансе. Там тихое море и тепло по самое ноябрь.
Мы не боимся зарасти искусством за шесть лет, оставшихся до выпускного бала. У нас есть чердак, позволяющий хранить даже крупные формы. Сейчас тут хранюсь я, например. В западных окнах чердака видна гоночная трасса, в восточных – больница. Линия, соединяющая спорт и здоровье, пролегла точно мимо моего подъезда. С нетерпением жду начала сезона, когда весёлые санитары помчат на носилках дерзких смельчаков, королей бампера и турбонаддува.

Кроме чердака, в квартире полно закоулков и таинственных шкафов. Вещи перемещаются по ним хаотично, никак не угнездятся. Гладильная доска нашлась после покупки новой, а утюг так и сгинул. Зато кот размножился и встречается везде. В коробке для сапог, в кастрюле, в ящике из-под пылесоса. За чем ни пойди, он уже там с довольной рожей. Кажется, он съел и сапоги, и пылесос.
Раньше тут жил профессор математики. Эргономику помещений он рассчитал через комплексную экспоненту тригонометрических функций. Ничем иным нельзя объяснить бесконечное вращение воды в унитазе с центробежным разбрасыванием тяжёлых фракций вместо привычной ниагарской системы слива. Понимая, что нужны ещё варианты, профессор установил унитаз № 2 ближе к выходу. Этот сливает нормально, но управляется эзотерическим трамвайным рычагом. На бачке алым лаком от чьих-то ногтей намалёван криптографический чертёж, схема управления для тупых аспирантов. Мы не можем расшифровать, дёргаем как попало и многое удаётся.
Главный санузел имеет два хода. Ближайшая дверь всегда закрыта, каких алгоритмов ни применяй. Дёрнув за ручку, нужно бежать в обход, изнутри запереть обе двери, после процедур обе же открыть, потом снаружи проверить, всё ли правильно. И всё равно, ближайшая дверь всегда заперта, с какой стороны ни подойди. Мы бегаем, дёргаем, стены трясутся, кое-где уже трещины пошли. Привычно плюнув на ближайшую дверь ты бежишь в обход и получаешь полотенцем по морде за несвоевременный врыв. Непонятно.
Квартира вредничает, не привыкла к нам. Печка жжётся, свет не включается, в коридоре дует, в раковине брызжет. То ли дело предыдущий дом. Там всё было просто и логично. Дверца холодильника закрывалась коленом и плечом, потолок протекал точно в тазик, мусорное ведро хранилось на балконе потому что кот вандал. И если душ вдруг окатывал гостя холодной водой с эффектом массажа, значит ручки управления не были повёрнуты буквой "ипсилон". Кто не проверил, тот сам виноват и ходит мокрым. Простая, налаженная жизнь.

Ещё, здесь завёлся телевизор. Передаёт страшный шторм по всем каналам. Стараемся не включать. Ночью с десятого этажа сосны как волны. Нам не дано перевоспитать море. Мы все на шлюпе сумасшедшего математика. Можем только грести и коситься на спинные плавники подводных гадов. Но если доплывём, то тысячи спасутся. Так дедушка Серафим сказал. С Крещением вас.

Подумав хорошенько, я решил соблазнить Юлю. Я был готов даже жениться, если ситуация выйдет из-под контроля. Юля не была сиротой. Но все её братья, мать и прочие минусы меркли в сравнении с бабушкой. Сколько раз я вскидывался по ночам с криком "ах, зачем ты не внучка дракона!"Уж с драконом бы я подружился.
Мы были молоды. Я представился гитарным педагогом. Юлин диван прекрасно подходил для саморазвития. Бабушка обещала не мешать. Выходя, она сама закрывала дверь. Но тут же врывалась с каким-нибудь срочным делом. Поливала цветы, спрашивала какое число, просила завязать передник или прочитать "бензоат натрия", написанный слишком мелко для старого человека. Я не мог нащупать границы Юлиных музыкальных способностей в этой атмосфере травли и недоверия. Приходилось снова возвращаться к основам апликатуры. Мы давно сыграли бы полонез или даже польку, будь у нас немножко хлороформа. По бдительности, бабушка превосходила многих пограничных собак. Она хотела протащить на диван своего фаворита, руководителя кредитного отдела Василия. Именно в его потных ладонях, с одобрения семьи, должна была утратить Юля свою наивность в вопросах музыки. После меня же Бабушка пылесосила диван, собирая молекулы распада и деградации. Я был в тот год водителем грузовика.

Я спросил у Юли прямо, умеет ли она водить ГАЗ-52. Она в ответ покраснела, грудь её налилась от волнения. Грузовик – известный источник пороков. В тесной кабине не будет бабушки. А кто посетит ГАЗ-52, тот никогда уже не станет прежним. Юля задумалась. Тут снова ворвалась бабушка, спросила какой суп варить. Юля выбрала фрикадельковый. Старушка кивнула, заложила круг и снова спикировала. Мы опять уже сидели ровно, руки на виду, пуговицы застёгнуты, смотрим на бабушку. Она спросила, не видели ли мы её очки. После этих, посланных небом знаков, Юля повернулась и сказала твёрдо: "Я согласна!"

ГАЗ-52 был некрупным грузовиком, беспородным и добродушным. На первой скорости он разгонялся до пяти километров в час. При торможении смешно тряс попкой. На первых трёх скоростях он пел а-а-а, на четвёртой гудел у-у-у. У него было четыре педали, пуск производился нажатием сразу трёх. К моему удовольствию, у Юли оказалось всего две ноги. Я вручную управлял её ступнёй. Положение наших тел при этом не смогли бы оправдать уроки никакой музыки. И уж подавно нас не одобрила бы бабушка. Мне и теперь приятно подозревать, что Юля намеренно глушила машину раз за разом.
- Вот я глупая, опять нечаянно заглохла! – говорила она без тени раскаяния.

Уже на втором занятии мы включили вторую скорость. В обычном, а не в хорошем смысле. Обучение проходило на заброшенном аэродроме. Взлётная полоса не казалась Юле достаточно просторным местом. К тому же, там и сям стояли авто с запотевшими стёклами. В них, в разных позах учились ездить жертвы других бабушек. Если какая машина вдруг ехала навстречу, Юля выпрыгивала вон. А мы с ГАЗ-52 катились дальше. Даже съёмка в рапиде не запечатлила бы Юлин прыжок. Вот она есть, а вот её нет. К пятой поездке я научился ловить Юлю за хлястик пальто и втягивать на место. И поверьте, схватить хамелеона за язык проще.
Я предложил вернуться к основам. Например, к велосипеду. Показал как твёрдо и нежно поддержу Юлю за центр тяжести. При встречных велосипедистах она смогла бы соскакивать прямо на меня. Мне будут дороги ушибы и переломы, нанесённые её молодым телом. За нами будут гоняться весёлые собаки. А в случае недлинной юбки и мужчины побегут, забавно свесив языки. Наши тела окрепнут. Хороший велосипедист, я слышал, может подпрыгнуть на метр, оттолкнувшись от седла одними ягодицами.
Но Юля отказалась. Её уже пьянили скорость и расстояние. Вот ты здесь, а через десять минут уже проехал километр.
Тогда я сказал:
- Юля, прекрати выпрыгивать на ходу. Однажды мы включим третью скорость. Вокруг бетон и твёрдые столбы. При следующей встречной машине останься со мной, и я отвезу тебя на край аэродрома.
Юля снова отвердела грудью в ответ. Она пообещала быть отважной, чего бы это мне не стоило. Вот бы мне тогда задуматься.

В армии я служил инструктором вождения. Мой лучший воспитанник ефрейтор Аликулов научился писать задним ходом слова "ДМБ 89", пятясь по заснеженному полю на тягаче с прицепом. За пять дней занятий и немножко побоев Аликулов отрастил вибрисы и прекрасно по ним ориентировался. Но куда большую гордость я пережил, когда Юля вошла в поворот на двух колёсах. Она же, первая в Латвии, выжала из ГАЗ-52 нелепые 90 км/ч. Никому раньше не приходило в голову так издеваться над пожилой техникой. Юля показывала поворот куда попало, а задний ход применяла исключительно для разрушения и убийств. Она называла вождение грузовика своим призванием. Она с самого утра рвалась за руль. Говорила только о машинах. Пыталась даже выписать журнал "За рулём".

В моих мечтах всё было иначе. Проехав круг по полю, мы должны были въехать в кусты. Я бы рассказал волнующую историю из жизни опытного гонщика. Закат при этом догорал бы, отражаясь в Юлиных глазах лучиками счастья. Я бы погладил её бедро в знак поощрения. В финале мерещился непроизвольный петтинг.
На деле мы скакали по полям и пляжам, распугивая птиц и зайцев. Мне не хватало ладоней для поглаживания всё равно уже чего. Я держался за поручень всеми руками и боялся открыть глаза. Слово "бедро"вспоминалось лишь в связи с терминами "перелом", "открытый перелом"и "оторвало". Любовь оказалась довольно изнурительным занятием. А сколько в ней опасностей!

Мне скоро захотелось одиночества. Понимая чем рискую, я отвёл машину в мастерские. Там её признали годной, несмотря на множественные следы изнасилований. За очень дополнительные деньги слесарь нашёл дефекты, требующие хотя бы недели ремонта. В благодарность, я разрешил ему прокатить на ГАЗ-52 какую-нибудь женщину. Это лучшее средство от одиночества, сказал я.

- Ты пешком? – спросила Юля ледяным голосом. Мы сидели в разных углах дивана и смотрели в разные стороны. У неё начиналась ломка. Микродвижениями рук и ног Юля выигрывала ралли Даккар. Ожидаемо вбежала бабушка. Сказала что в гости едет Василий. Он купил мазду, все приглашены восторгаться. У Юли вспыхнул взгляд, не суливший мазде долгих лет. Юная, ласковая, она ещё не приехала, а дни её уже были сочтены. Распятие, отрыв органов, побиение камнями и порчие эротические игры – вот что её ожидало. Я встал, попрощался и вышел. Никто не заметил моего отплытия на фоне швартующегося Василия. Больше мы с Юлией не виделись. Её бабушка только врывается иногда в мои сны, грозит рулём от подъёмного крана и кричит что-то насчёт растления.

Я знал девушек красивей. Многие были настолько умны, что никогда не просились за руль. У некоторых было по два крыла с надписями "доброта"и "ирония". Такие терпели меня месяц и дольше. И всё равно, скучаю иногда по любви без тормозов, дикой и стремительной как ГАЗ-52. Иногда. Не сильно. Но скучаю.

Если долго смотреть на виолончелисток, можно заслушаться и незаметно для себя развестись. Они так выразительно трясут смычками, сидя на своих виолончелях. Женатым мужчинам приходится усилием воли вырывать себя из лап искусства. С другой стороны, пианисты с длинными пальцами провоцируют убийства из ревности. Поэтому, частный сыщик Андрей избегает классической музыки. Планируя светский раут, он готовит много водки и приглашает в гости лауреатов фестиваля бардовской грусти Выдропужск-96. В трезвого Андрея наше искусство не лезет.
У Андрея красивая жена и дом с мебелью в царском стиле. Без шумных праздников в таких местах заводятся привидения. Но вот мы приходим, поём, и привидения убегают. Ещё один наш плюс, мы работаем за салат.

Я сказал Андрею, что не пью. В ответ он хотел сбить меня с ног и обыскать. Но как радушный хозяин сказал только, что это странно. Трезвый бард не аутентичен. Есть в таком человеке фальшь на грани вандализма. Не пьёшь - ступай к баптистам. Андрей пытался рассмотреть во мне попытку осмеять, низвергнуть творческую ось всего направления. Но ничего не увидел и велел входить. Несколько моих лирических песен подтвердили худшие его предположения.

Чтобы как-то отвлечь хозяина, я попросил рассказать о жизни частного детектива. Многие люди добреют от собственной речи. Любовь к совам, например, целиком основана на этом феномене. У сов такой понимающий и неравнодушный взгляд, что хочется рассказывать ещё и ещё. Ради мира и понимания я собирался стать его совой в этот вечер.

Андрей рассказал о своём товарище, бойце спецназа, который охранял банк. И вот, врываются тридцать омоновцев в масках. Товарищ сначала сдался, потому что омон – друг человека. Хоть и неявный, вроде слона и носорога. Вдруг один омоновец хрясь - и ломает товарищу ногу. Ломом. По этому поступку стало ясно, пришли бандиты. Их костюмы - для отвода глаз и перелома ног. Встать товарищ уже не может. Тогда, с помощью тибетской ментальной техники он отключает боль. И тут же, не вставая, убивает шестнадцать человек. Голыми руками. И ещё четырнадцать бежали, побросав ломы.
Всего на счету товарища двести убитых противников. Приблизительно. В Латинской Америке он штурмовал одну тюрьму и сбился со счёта, настолько быстро продвигался. Сейчас он работает массажистом в Москве, вправляет шейные позвонки. Обычный такой парень из спецназа. Нормальный. Так сказал Андрей и покосился на мою пустую рюмку.

В следующей истории сыщик вспомнил, как помогал ворам восстанавливать порядок. Однажды страна выпустила из тюрем тучи молодых беспредельщиков. Дойных бизнесменов на всех не хватало и беспредельщики объявили войну. По городу ездили БМВ со станком для сверления коленей, столько было срочной работы. Воры собрали боевые отряды, называли их «красные бригады», в шутку. Три года в лучших ресторанах и банях Прибалтики не затихала пальба. Сейчас, спасибо в том числе Андрею, все беспредельщики залиты в бетон, лежат на дне Даугавы в железных бочках. Жалко их. Нормальные, в общем-то, обычные ребята. Андрей снова на меня покосился.

А его родной дядя – синий от наколок как эфиопский негр, - живёт в приюте, в маленьком городке на западе Латвии. Он безногий, но за поясом заточка. Ездит на тележке по району, как шериф. Когда местный пацан выхватил у дяди кошелёк, дядя остановил мальчика ~~гипнотическим взглядом~~заточкой в колено. Андрей подкидывает дяде деньжат, а тот врёт местным, что племянник летает на вертолёте с охраной. «Это у вас генетическое» подумал я, но виду не показал. Наоборот, одобрил рассказ. Сказал:
- Правильно, что в колено. Не напильником же в печень. За какой-то кошелёк.
- Откуда ты знаешь про напильник в печень? – спросил Андрей и прищурился. С его точки зрения, розовые пони не могут знать фольклорных подробностей. Хотя, ещё у Лермонтова было: "напильник в печень я воткнул и там два раза повернул". Как-то так. Я скромно упомянул детство без солнца и юность, полную ошибок. И сплюнул с таким видом, будто с трёх лет бомблю прохожих.
- Зашитый, что ли? – спросил Андрей с надеждой. Я кивнул и тут же стал нормальным человеком. Не таким обычным, как его знакомый генерал полиции, которого охраняют 150 чеченских автоматчиков. Но всё-таки, моё девиантное поведение стало объяснимым. Мы спели несколько уголовных песен и почти подружились. Для окончательного сближения пришлось бы кого-нибудь зарезать, я не чувстввовал себя настолько одиноким. Расстались по-приятельски. Договорились ещё встретиться. Всем приятно иметь каких-нибудь странных, необычных знакомых. Параллельные миры должны дружить, мы считаем.

Американский какой-то психолог помогал параноикам встраивать их уникальный бред в серую действительность. Ну летают вокруг человека бабочки, пусть летают. Если не травмировать общество бабочками, можно избежать электрошока. Не помню подробностей, помню только, психолога того посадили. Идея многих картин мира кому-то показалась опасной. А единственно правильную картину, и вообще критерии истины нам назначают сверху самые главные параноики. И это очень, очень жаль.

Восьмиклассника Булкина спросили, кто такой президент, зачем он едет в школу и как следует себя вести. Булкин ответил: президент - инопланетянин, едет откладывать яйца и нужно поднять мятеж. Булкина выгнали из класса, отдельно подчеркнув, что это наказание. Следом отправили балерину Риту. Вчера, на репетиции в театре, Рита обсуждала международные новости с другими девочками. По результатам дискуссии под глазом возник синяк. В целом, на перекраску кордебалета театр израсходовал в тот вечер рекордные три ведра грима. И ещё, танцевали в полумраке. При ярком дневном свете, взглянув на Риту, президент мог решить будто педагоги так и не научились бить детей, не оставляя следов. От греха, Риту прогнали. Также хотели избавиться от Петрова, за вопрос как будет по-латышски "ваше величество". Но передумали, пригрозив убить, если что. Оставшихся рассадили по принципу прилизанности.

Президенты других банановых республик смеются над нашим, поскольку у нас не растут бананы. Зато, тут не водятся пираньи, тарантулы и некоторые виды хомо эректусов, спасибо гадкому климату и неумению производителей глобусов впихнуть куда-нибудь нашу красивую страну. Половине населения наш президент приходится кумом, а второй половине шурином. Для него не обязательно было стараться, но математичка не настолько замужем, чтобы игнорировать шансы. Она приготовила лучшее из своего творчества - очкастую Алину.
В условленный час, заслышав шаги в коридоре, Алина выбегала к доске, рисовала координатную плоскость и функцию, похожую на удава и слона. Шесть раз подряд. Также Алина выучила текст:
- Таким образом, дифференцируемая функция на отрезке между двумя точками имеет хотя бы одну касательную, параллельную секущей, или хорде, проведённой через эти две точки.

Заворожённый этой чушью, президент должен быть отдать за математичку родного сына. Ужасное заблуждение. На первом свидании со свёкром нельзя опираться на математику. Если надвигается президент, а под рукой только Алина, посадите её на шпагат. Это лучший способ придать вечеру романтический флёр. От хорошего продольного шпагата никто ещё не уходил. Разве что к поперечному.

Когда ручка двери медленно повернулась, Алина запела текст. Вошли три телохранителя, за ними сто человек с прожекторами и микрофонами. Отдельные рабы внесли золотистые отражающие экраны, чтобы в момент любви к детям вождь выглядел загорелым. Потом снова кто-то входил, выходил, самые тупые ученики уже посмотрели в телефонах что такое хорда. Последним вбежал нервный режиссёр, спросил все ли готовы. И тогда только вошел президент.
Гость заранее втянул антенны и выглядел как обычный старик, только очень высокий. Согласно протоколу, вождь включил добрую улыбку. Далее по сценарию шёл непринуждённый диалог с народом. Дети достали из карманов шпаргалки. Светоч разгладил листок с ответами. На вопрос о погоде он ответил, что провёл детство в провинции, где перечитал все книги в библиотеке. Его спросили как называлась его деревня. Режиссёр открыл сценарий, почесал голову. Журналисты защёлкали камерами и диктофонами. Чтобы не отвечать "Альфа Центавра", президент вернулся к рассказу о библиотеке. В ней хранилось всего пятнадцать книг, чьих названий он не помнит. На языке политики это означает "собрание сочинений М.Горького в 15-ти томах". Запрещённая литература. Алина спросила вне регламента, есть ли у президента внуки. Так нагло рваться замуж при всём классе может только отчаянная женщина. Тут режиссёр вскочил, объявил конец беседы. Почуял конкуренцию, сучка. Журналистов выгнали из кадра, стали снимать так, будто президент и дети одни в этом огромном здании.

Потом его увели. На память осталось только это фото. Позже на нём проступили дополнительные женщины, кокетливо не понимающие кто тут президент. В реальности их не было. Через неделю у всех, кто подходил близко, возникла странная сыпь. Многие чешутся. Видимо, прав был Булкин.

МАша и президент1

Мой желчный пузырь возомнил себя жемчужницей. Вырастил два камня, но родить не смог. Был тихий зимний вечер. Я потушил курицу и попробовал на себе. Три кусочка, для вскрытия всех недостатков. За завтраком бесполезные вещества из курицы пошли бы детям на пользу.
И вдруг, в боку вырос кирпич. Невидимый, но ясно ощутимый. Не получалось ни вытрясти его, ни смириться. Нельзя было также спать, сидеть, лежать, читать книжки и другими способами игнорировать реальность. К пяти утра я освоил ледяной душ, лёгкую, тяжёлую атлетику, среднюю атлетику и медитацию, которая вообще бессильна.
Ничто не укрепляет веру лучше ночного холецистита. В мороз, за пять километров я побежал в церковь. Храм оказался закрыт, но я всё равно пересказал свою жизнь воротам, внёс десяток предложений и поклялся питаться спаржей. Ничего не изменилось. Забор вокруг храма как бы говорил «зайдите позже» и «мы с вами непременно свяжемся».
Пошёл искать полицейских, согласных застрелить из жалости или за 20 латов. Только бездушие и жадность этих хорошо вооружённых людей могли меня спасти. Но в Юрмале по ночам нет ни бога, ни полиции. Только бомж на остановке. Он спросил который час. На трёх языках. Никто не может угадать национальность человека с кирпичом в боку.

Некий сайт, полный проверенных методов, объяснил: надо было спать на левом боку! А я-то, всё на правом! Опять принял душ, лёг как написано, позволяя желчи вытекать широкими волнами. Всё-таки, народный опыт - страшная сила. А врачам бы только деньги драть и травить крестьян таблетками. Я три часа лежал, терпел, ждал эффекта. Зря. Видимо, оторвался от корней и мудрость поколений на меня теперь не распространяется. Снова были душ, спорт, диклофенак и дробление камней усилием воли.
В сравнении с желчной, зубная боль острей и звонче. Но зубы можно унять тарелкой анальгина. А – тут ни вздохнуть, ни охнуть. Пока прыгаешь – живёшь, останавливаться нельзя. Через 36 часов сплошного спорта я побрёл в больницу.

Тётя анестезиолог сказала:
- Ознакомьтесь с возможными последствиями.
- Например?
- Отказ мозга.
Ей нравится пугать людей. Она и в медики пошла специально, сеять ужас. У неё целый лист сюжетов для Стивена Кинга. Я хотел подписать их списком, она отобрала список. Подробно, с удовольствием, всё перечислила. Приказала открыть рот, осмотрела зубы.
- Обещать не могу, но когда буду вставлять трубку в лёгкие, возможно, выбью передние. – сказала она. И дала на прощание синюю таблетку.
Медсёстры брили мне пузик, тревожно смотрели на часы. Станочек для женских ног не справлялся с моим ковылём. Девочки достали бритвенный комбайн «Спутник», не понимали, как его собрать.
– Три минуты осталось! – крикнула толстая сестра. Кое-как свинтили, стали драть пух вместе с дёрном. Спешили. Я удивился строгому расписанию латышских медиков. Прямо японское метро, а не хирургия. Оказалось, не в этом де…

Очнулся голый, у окна, в палате «люкс», что значит – с телевизором. А до этого носил штаны, сидел в перевязочной, и меня пытали ржавой бритвой.
Пришла тётя-анестезиолог, уже весёлая. Говорит, я всех насмешил, вскочив в середине операции чтобы сбежать. Прямо с дыхательным аппаратом. Меня держали четверо, а я сломал железный стол, к коему был прикручен. И теперь она рада познакомиться с таким решительным мужчиной. Ничего не помню. Но по сорванному горлу и битым рёбрам, был ещё хоккей, а потом меня били тупым тяжёлым предметом, отдалённо напоминающим ногу в ботинке. А может, так теперь удаляют пузыри.
Я не спал уже двое суток. Наркотическое забытьё оказалось беспокойным, я в нём почти не отдохнул. И теперь спать не давали. Пришёл хирург, подарил мои же камни. Вообще не жемчуг. Не знаю о чём пузырь думал. Пришла сестра, измерила температуру. Потом другая, уколола во все места. Потом звонила мама, сказала «щас приеду». Потом Иванов, Петров, Бекназаров, мужчина из газеты и женщина с радио. Все пересказывали чужие истории о прекрасной жизни без пузыря. Позвонила старинная подруга, не захотевшая когда-то за меня замуж. С её слов, мне нужна диета, срочно. Вот такая: во-первых, надо питаться чаще!
Второй пункт я не дослушал, настолько понравился первый. Выключил телефон, закрыл глаза и уснул. И всё.

Соседка.

Про тихие ночные выстрелы.

Пожарная история.

Article 0

О драматической сути зимних праздников.

Сентиментальное. Про сны.

Article 0

Писатель в банке. Творец под гнётом капитала.

Раньше они слушались.

Бельгия.

Финляндия.

Пара слов о совершенстве.

Как я свадьбу вёл.

О перемещении роялей .

Об умении развлекаться.

Рыба в углу.

ГАЗ-52 как средство совращения.

О пользе сомнений.

Маша и президент.

О борьбе с бессонницей.